Неточные совпадения
Когда старик опять встал, помолился и лег тут же под кустом, положив себе под изголовье травы, Левин сделал
то же и, несмотря на
липких, упорных на солнце мух и козявок, щекотавших его потное лицо и тело, заснул тотчас же и проснулся, только когда солнце зашло на другую сторону куста и стало доставать его.
Левин надел большие сапоги и в первый paз не шубу, а суконную поддевку, и пошел по хозяйству, шагая через ручьи, режущие глаза своим блеском на солнце, ступая
то на ледок,
то в
липкую грязь.
Ласка всё подсовывала голову под его руку. Он погладил ее, и она тут же у ног его свернулась кольцом, положив голову на высунувшуюся заднюю лапу. И в знак
того, что теперь всё хорошо и благополучно, она слегка раскрыла рот, почмокала губами и, лучше уложив около старых зуб
липкие губы, затихла в блаженном спокойствии. Левин внимательно следил за этим последним ее движением.
Хозяйка предложила Нехлюдову тарантас доехать до полуэтапа, находившегося на конце села, но Нехлюдов предпочел идти пешком. Молодой малый, широкоплечий богатырь, работник, в огромных свеже-вымазанных пахучим дегтем сапогах, взялся проводить. С неба шла мгла, и было так темно, что как только малый отделялся шага на три в
тех местах, где не падал свет из окон, Нехлюдов уже не видал его, а слышал только чмоканье его сапог по
липкой, глубокой грязи.
Над самой гостиницей и над садом веяли флаги; студенты сидели за столами под обстриженными
липками; огромный бульдог лежал под одним из столов; в стороне, в беседке из плюща, помещались музыканты и усердно играли,
то и дело подкрепляя себя пивом.
— Что поделаешь? Забыл, — каялся Полуянов. — Ну, молите бога за Харитину, а
то ободрал бы я вас всех, как
липку. Даже вот бы как ободрал, что и кожу бы с себя сняли.
Ее обрадовало
то, что здесь было теплее, чем наверху, но, с другой стороны, стенки дудки были покрыты
липкой слезившейся глиной, так что она не успела наложить двух бадей «пустяка», как вся промокла, — и ноги мокрые, и спина, и платок на голове.
А дело было в
том, что всеми позабытый штабс-капитан Давыдовский восьмой год преспокойно валялся без рук и ног в параличе и любовался, как полнела и добрела во всю мочь его грозная половина, с утра до ночи курившая трубку с длинным черешневым чубуком и кропотавшаяся на семнадцатилетнюю девочку
Липку, имевшую нарочитую склонность к истреблению зажигательных спичек, которые вдова Давыдовская имела другую слабость тщательно хранить на своем образнике как некую особенную драгоценность или святыню.
Там все смотрело уныло и заброшенно; редко-редко где весело поднялись и оделись листвой
липки, но и
то как бы для
того, чтобы сделать еще более резким контраст с окружающею наготой.
— Ежели даже теперича срубить их, парки-то, — продолжал Лукьяныч, — так от одного молодятника через десять лет новые парки вырастут! Вон она липка-то — робёнок еще! Купят, начнут кругом большие деревья рубить — и ее тут же зря замнут. Потому, у него, у купца-то, ни бережи, ни жаления: он взял деньги и прочь пошел… хоть бы
тот же Осип Иванов! А сруби теперича эти самые парки настоящий хозяин, да сруби жалеючи — в десять лет эта
липка так выхолится, что и не узнаешь ее!
Вместо
того чтобы поощрять в вас… ну, как бы это сказать получше?.. благородные чувства, что ли? я вас стану обдирать как
липку?
Проделывая без увлечения, по давнишней привычке, разные шассе, круазе, шен и балянсе, Александров все время ловил поневоле случайные отрывки из
той чепухи, которую уверенной, громкой скороговоркой нес Жданов: о фатализме, о звездах, духах и духах, о Царь-пушке, о цыганке-гадалке, о
липком пластыре, о канарейках, об антоновских яблоках, о лунатиках, о Наполеоне, о значении цветов и красок, о пострижении в монахи, об ангорских кошках, о переселении душ и так далее без начала, без конца и без всякой связи.
— Ты Калмыка остерегайся! — сказала она ему. — Он теперь мужа моего оплетает, но у
того много не выцарапает, а тебя как
липку обдерет сразу.
За копейку
тот уступил свое место, немедленно получил от Петрова деньги, которые
тот нес, зажав в кулаке, предусмотрительно взяв их с собою в баню, и тотчас же юркнул под лавку прямо под мое место, где было темно, грязно и где
липкая сырость наросла везде чуть не на полпальца.
Буфетчик, круглый и надутый спесью, лыс, как мяч; заложив руки за спину, он целые дни тяжело ходит по палубе, точно боров в знойный день ищет тенистый угол. В буфете красуется его жена, дама лет за сорок, красивая, но измятая, напудренная до
того, что со щек ее осыпается на яркое платье белая
липкая пыль.
— «Стяните вы ее, Россию-то, а
то ведь она у вас р-а-с-с-ы-п-е-т-с-я!» — привел он из тургеневской брошюры и снова захохотал. — Вы, впрочем, сами здесь, кажется, насчет стягиванья…
липким пластырем, что ли ее, Федорушку, спеленать хотите? — обратился он ко мне, отирая выступившие от смеха слезы. — Скажите бога ради, что такое вы задумали нам приснастить.
Безличные во
тьме, странно похожие один на другого, но двору рассыпались какие-то тихие, чёрные люди, они стояли тесными группами и, слушая
липкий голос Саши, беззвучно покачивались на ногах, точно под сильными толчками ветра. Речь Саши насыщала грудь Климкова печальным холодом и острою враждою к шпиону.
Тот, покрытый
липким потом, произнес четыре слова, совершенно невероятных и вызванных сводящим с ума страхом.
Весною, помню, я ловил чижей, целым стадом садившихся на упомянутую
липку. А так как рамы у нас были подъемные,
то, повесив за окном клетку с чижом, я приподымал окно настолько, чтобы можно было просунуть тонкий прут с волосяною петлей на конце. Замечательно, что когда из трех чижей, усевшихся на клетку, один вслед за накинутою на шею петлею, трепеща, исчезал в отверстие окна, два других продолжали сидеть на клетке.
Э, лучше уж, я думаю, и не разбирать этого дела. Было оно там или не было, а только вот что я вам от себя уже скажу: может, есть у вас где-нибудь знакомый мельник или хоть не мельник, да такой человек, у которого два шинка… Да еще, может, жидов ругает, а сам обдирает людей, как
липку, — так прочитайте вы
тому своему знакомому вот этот рассказ. Уж я вам поручусь, дело пробованное, бросить он, может, своего дела не бросит, — ну, а вам чарку водки поднесет и хоть на этот раз водой ее не разбавит.
Вдруг ему представилось, что плечи Матрёны так же холодны и покрыты таким же
липким потом, как у Чижика, когда
тот корчился в судорогах на больничной койке. Он вздрогнул и глухо сказал...
А, впрочем, не знаю; известно мне только
то, что когда
липкий счастлив, влажность рук его несравненно меньше чувствуется; это потому, может быть, что он реже тогда жмет вашу руку.
Название
липких основано, впрочем, на
том, я полагаю, что руки особ этого разбора сохраняют постоянно какое-то влажное,
липкое свойство; по всем вероятностям, такое свойство дается природой нарочно с
тою целью, чтобы отличить их от других людей.
«Так вот она какова, артель-то у них, — рассуждал Патап Максимыч, лежа в санях рядом с паломником. — Меж себя дело честно ведут, а попадись посторонний, обдерут как
липку… Ай да лесники!.. А бестолочи-то что, галденья-то!.. С час места попусту проваландали, а кончили
тем же, чем я зачал… Правда, что артели думой не владати… На работе артель золото, на сходке хуже казацкой сумятицы!..»
Русский не
то, он прирожденный враг леса: свалить вековое дерево, чтобы вырубить из сука ось либо оглоблю, сломить ни нá что не нужное деревцо, ободрать
липку, иссушить березку, выпуская из нее сок либо снимая бересту на подтопку, — ему нипочем.
— Что ж? — хихикнул он, окинув нахальным взглядом собеседников. — На войне обманом города берут, на торгу неумелого что
липку обдерут. Для
того не плошай да не глазей, рядись да оглядись, дело верши да не спеши… Так-то, почтеннейший Марко Данилыч.
И
липка,
то есть раствор липового цвета, поспевает в две-три минуты по щучьему велению.
— Друзья! — продолжал доктор, обращаясь к стонущим, изуродованным теням. — Друзья! У нас будет красная луна и красное солнце, и у зверей будет красная веселая шерсть, и мы сдерем кожу с
тех, кто слишком бел, кто слишком бел… Вы не пробовали пить кровь? Она немного
липкая, она немного теплая, но она красная, и у нее такой веселый красный смех!..
Так, например, считая Бибикова не только не выше себя, но даже несколько ниже, по крайней мере в
том отношении, что он мог писать о нем что угодно государю, Кесарь Степанович иногда надевал мундир и являлся «в
Липки» к Бибикову.
Прежняя глинистая почва, при первом дожде превращающаяся в какой-то
липкий кисель, переходит в не менее утомительный для пешехода сыпучий песок; вместо прежних гладких полей и лугов, по которым, как островки, были разбросаны там и сям небольшие рощицы, взорам путника представляется громадная пойма, а за ней синеют обширные сосновые леса, потомки
тех лесов, которые в прошлом столетии сплошной непроходимой грядой тянулись далеко за Кимжу и наконец сливались с когда-то знаменитыми лесами Муромскими.
Может быть, что эти набережные, и дома, и
липки, и англичане очень хорошо где-нибудь, — но только не здесь, среди этой странно величавой и вместе с
тем невыразимо гармонической и мягкой природы.
Неделю
тому назад выпал первый непрочный снег, растаял, и с
тех пор на мостовой лежала
липкая и серая грязь.